см.
http://www.rg.ru/2010/03/25/economcrime.html
Почти 90 процентов дел по экономическим преступлениям в нашей стране заводятся напрасно. Из них лишь немногим более 10 процентов заканчиваются судебным решением.

Остальные, квалифицируемые по статьям УК 159 "Мошенничество", 160 "Присвоение или растрата", 174 "Легализация (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенных другими лицами преступным путем" и статьям главы 22 ("Преступления в сфере экономической деятельности"), - либо не раскрываются, либо не доходят до суда, либо разваливаются в ходе судебного процесса. Такую статистику обнародовал Институт проблем правоприменения Европейского университета в Санкт-Петербурге.

Прокомментировать эти цифры мы попросили председателя Комитета Госдумы по экономической политике и предпринимательству Евгения Федорова и первого заместителя председателя Комитета Госдумы по безопасности Михаила Гришанкова.

Заказ на конкурента

Евгений Федоров: Экономические преступления - достаточно узкое и специфическое направление противоправной деятельности. В совершение подобных преступлений вовлечен очень небольшой и чрезвычайно грамотный контингент лиц, в основном - так называемые "белые воротнички". К тому же в этой сфере преступлений правоохранительная система, как правило, имеет дело с достаточно богатыми и влиятельными людьми.

Кроме того, у чиновников в милицейских погонах существуют внутренние механизмы мотивации. С одной стороны, это коррупционная заинтересованность, стремление заработать деньги, с другой - сама система, связанная с продвижением по службе. Эти внутренние механизмы толкают чиновников в милицейских погонах к "активной" деятельности. Им приходится широко расставлять свои сети, но "улов" часто получается небольшой. Потому что на самом деле не совершается такого количества преступлений, на какое нацелена с точки зрения своей мотивации правоохранительная система.

Используется малейший повод, обычно, это недобросовестная конкурентная борьба между предпринимателями. Возникает механизм "заказа", который выражается в виде конкретного заявления, обращения и т.д. Мы считаем, что именно тут следует установить первый фильтр, который должен как минимум в десять раз снижать возможные реакции на подобные обращения. Если нет угрозы жизни и здоровью, нужно действовать мягче.

В экономическом виде преступлений презумпция невиновности должна быть жестко поставлена во главу угла. Нельзя одним аршином мерить разбой на улице и мошенничество, тем более когда очевидность преступления еще не доказана. Ответственность за экономические преступления должна носить в первую очередь материальный характер.

После изменения в позапрошлом году статьи 11 закона о милиции расследованием экономических преступлений может заниматься только департамент экономической безопасности (ДЭБ) МВД - специальное элитное подразделение. Эта статья значительно сократила число коррупционеров в рядах милиции. До этого кто угодно, т.е. полтора миллиона сотрудников имели право заниматься экономическими преступлениями. Другое дело, что элита - ДЭБ - имеет свою мотивацию, принципиально отличающуюся от мотивации постового милиционера или обычного розыскника. Я бы сказал, что коррупционная составляющая тут значительно выше в силу той среды, в которой они работают и квалификации самих сотрудников. Нередко это просто бизнесмены в погонах, которые, по сути, шантажируют бизнес.

Я считаю, следует продолжать совершенствовать законодательную базу.

В рамках подготовки закона об уменьшении госпроверок мы ввели статью, запрещающую милиционерам проверять бизнес, за исключением случаев, связанных с уголовными делами. Первый пакет поправок к закону о госпроверках был принят в прошлом году и затрагивал интересы только малого и среднего бизнеса. Сейчас мы готовим второй пакет, который распространит ограничения действия этого закона и на крупный бизнес. В положение закона вносятся уточняющие формулировки, определяющие, что такое плановые и внеплановые проверки. Параллельно с этим надо заниматься кардинальной реформой правоохранительной системы. Я бы, например, ликвидировал ДЭБ.

Наша позиция здесь очень близка позиции Владимира Путина, который в свое время ликвидировал такой орган, как налоговая полиция. Он принял решение, понимая, что переделать ту элиту в милицейских погонах было невозможно. Только 10 процентов сотрудников были мотивированы правильно, а 90 процентов - коррумпированы и неэффективны.

На мой взгляд, экономическими преступлениями должен заниматься совершенно новый специальный орган и принципы его формирования должны быть совершенно другие - в нем должны появиться на 99 процентов новые сотрудники. С сегодняшними сотрудниками, сколько ни реформируй, мы не исправим ситуацию. И, конечно, давно пора начинать реформировать судебную систему - она у нас в плачевном состоянии.

Кроме того, есть фундаментальные вещи, связанные с недооценкой института собственности в Российской Федерации, как инструмента, который лежит в основе всех экономических отношений. Для нас собственность не священна. Эту ситуацию тоже нужно менять, внося необходимые изменения в законодательство.

Обреченные на приговор

Михаил Гришанков: С учетом высокого уровня коррупции, прежде всего в правоохранительных органах, дела по экономическим составам очень активно используются для передела собственности или взимания очень серьезной ренты. Поэтому многие дела заводятся правоохранителями не для выявления и пресечения преступной деятельности, а либо "под заказ" конкурентов, либо с целью вымогательства.

К сожалению, это уже превратилось в систему. Не случайно этот вопрос поднимался в ежегодных президентских Посланиях Дмитрия Медведева, который неоднократно говорил о необходимости защитить бизнес. Зачастую правоохранители используют любую возможность, чтобы завести уголовное дело на предпринимателя. Кроме перечисленных в исследовании, я бы упомянул еще статью 146 "Нарушение авторских прав". Я знаком с целым рядом случаев, когда сотрудники подразделений по борьбе с экономическими преступлениями приходили в компанию и сразу "объявляли": или вы платите, и называлась сумма не менее пятидесяти тысяч долларов, или мы возбуждаем уголовное дело по 146-й. В любой компании найдется хотя бы один компьютер с нелицензионным или просроченным программным обеспечением. Безусловно, защищать авторское право необходимо, но нельзя доводить дело до абсурда.

Предложения по реформированию уголовного законодательства по экономическим составам преступления, внесенные президентом и находящиеся на рассмотрении в Госдуме, могут оказаться достаточно эффективными. Во всяком случае, поправки, принятые в первом чтении, об изменении статьи 174.1 (Отмывание преступных доходов, полученных в ходе предпринимательской деятельности), которая активно использовалась в увязке со статьей 171 и ряд других корректировок, учитывают наиболее серьезные озабоченности, высказываемые бизнес-сообществом.

Но говорить о достаточности мер по изменению предпринимательского климата в стране преждевременно. В неменьшей степени в этой связи нам следует задуматься о совершенствовании судебной системы. В заказных или чисто коррупционных делах ни один правоохранитель не опасается, что суд, даже услышав "убойную" аргументацию защиты, займет беспристрастную позицию. Увы, нередки случаи, когда, даже понимая, что дело сфабриковано и человек обвиняется незаконно, суды все-таки идут на поводу у правоохранителей и выносят обвинительные заключения. Если бы наш суд был полностью беспристрастным и независимым, цифра доведенных до обвинительного заключения приговоров была бы существенно меньше.